Институт современной России

Участники дискуссии: 

Мария Липман, главный редактор журнала «Контрапункт», журналист и аналитик;

Кирилл Рогов, политолог, колумнист газеты «Ведомости»;

Дэниел Трейзман (модератор), профессор политологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе (UCLA), исследователь в Национального бюро экономических исследований (NBER);

Николай Петров, профессор Высшей школы экономики, бывший исследователь Московского центра Карнеги;

Андрей Солдатов, редактор сайта Agentura.ru, автор множества расследований, эксперт по российским спецслужбам и терроризму.

 

Трейзман:

• Экономическая и социальная модернизация России с самого начала определяла развитие режима Путина:
• База поддержки Путина в «нулевые» состояла в основном из людей, получивших бонусы от российской модернизации.  

• Однако в 2008-2012-е модернизация начала влиять на политические настроения населения, вылившись в итоге в протесты 2011-12 гг.
• С 2012 года одной из ключевых задач Кремля стала минимизация политических издержек модернизации.
• Политическая система России сегодня представляет собой сложный баланс между двумя противоположными силами – модернизацией и желанием режима удержать власть.
• В рамках стратегии по консолидации власти режим Путина построил «информационно-центрическую» автократию, в которой доминирующую роль играет манипулирование СМИ, а не жестокое принуждение.
• За последние годы процесс принятия политических решений в России стабильно деградирует.
• Путин все реже встречается со своими советниками и другими чиновниками из правительства, все больше полагаясь на неформальных «фрилансеров» в обход формальных политических процедур.
• Таким «фрилансером», например, является Константин Малофеев, который координирует вопрос о контроле интернета и консультируется по нему с Китаем.
• Путин, очевидно, черпает информацию из все меньшего числа источников.
• Так, в его заявлениях в последнее время все чаще проскальзывает фактически неверная информация, что может быть симптомом «фильтрации» процесса принятия решений. 

Липман:

• То, как пишут американские СМИ о России, несколько разочаровывает, поскольку они пишут поверхностно, часто навешивая на Путина довольно общий (и не совсем корректный) ярлык «диктатора».
• Режим Путина не является «жестокой» диктатурой, по крайней мере в традиционном смысле.

• В России нет массовых заключений в тюрьму или преследований журналистов, нет громких закрытий СМИ во внесудебном порядке.
• Но Кремль, тем не менее, манипулирует повесткой дня российских СМИ и контролирует ее, чтобы демобилизовать население.
• Режим Путина заменил независимых акторов в СМИ теми, с кем, по мнению Кремля, легче договориться и кем легче управлять.
• Остальные российские СМИ в широком смысле являются политически нерелевантными.
• Многие россияне смотрят государственное телевидение, и для них это основной источник информации, хотя почти половина этих людей говорят, что они не доверяют ТВ.

Петров:

• В отличие от Трейзмана Петров не считает, что процесс принятия решений в Кремле не деградировал:
• Однако режим не может постоянно выживать без четко установленных и институтов.

• Личные связи Путина определяют то, какие региональные лидеры имеют влияние внутри российской политической системы (Рамзан Кадыров – наиболее очевидный пример).
• Во время правления Путина произошла два типа централизации:
• Распад федерализма;
• Консолидация частных корпораций и активов в руках государства.

Рогов:

• Россияне не обязательно являются политическими консерваторами, как принято считать, особенно по сравнению с гражданами многих других стран. Однако уровень их политического участия значительно ниже среднего.
• Режим Путина в традициях авторитарного правления пытается сделать вид, что опирается на поддержку супербольшинства (а не просто на большое число голосов):

• Поддержка супербольшинства – способ послать сигнал политической оппозиции о том, что все ее старания бессмысленны.
• Идея о супербольшинстве активно продвигается через СМИ, которые призваны подчеркнуть популярность Кремля и оставить за рамками внимания всю ту информацию, которая не поддерживает подобный имидж.
• Поддержка режима Путина часто коррелирует с интересом людей к политике:
• Чтобы нарастить поддержку, Кремль стал более активно «вовлекать» общественность в «официальную, сильно стилизованную новостную повестку дня», расширяя и умножая каналы через которые люди получают официальную пропаганду.

Солдатов:

• Вслед за распадом СССР перед ФСБ была поставлена задача создать новую российскую «национальную идею», а также разработать план будущего страны.
• Однако в 2000-е эти задачи полностью провалилась, поскольку силовики внутри ФСБ не разделяли общее видение развития России.

• Начиная с 2007 года Путин создал ряд новых структур безопасности – в основном в ответ на политические волнения. Но ФСБ не смог стать хранителем политической стабильности в стране.
• В итоге режим запустил ряд изменений, в результате которых, например, была создано новая структура безопасности – Национальная гвардия.
• Многие ключевые позиции в ФСБ сегодня занимают чиновники из МИД или люди из ФСО.
• Путин, очевидно, принял решение вернуться к традиционному, советскому стилю в отношениях между Кремлем и спецслужбами, что означает, что главная функция этих структур – защита политического режима, а не населения.

 

Вопросы: 

1. Существует ли какая-либо система стимулирования для региональных лидеров?

Петров:

• Региональные лидеры сегодня гораздо слабее, чем в 1990-е; у многих из них нет связей с региональными элитами и понимания реальных интересов управляемых регионов.
• Одна из проблем: региональные лидеры по сути являются представителями федерального правительства, а не наоборот – представителями регионов внутри федерального правительства.

 

2. Что произойдет, когда Путин наконец уйдет? Означает ли это, что кризис власти неизбежен? Сохранится ли при этом авторитаризм в стране?

Трейзман:

• Централизованные режимы часто только кажутся более устойчивыми, и нужно понимать, что управлять авторитарными системами гораздо сложнее в тяжелые экономические времена;
• Российская политическая система не полностью зависит от Путина, но передача власти будет сложным и турбулентным периодом.

Петров:

• Россия является заложницей путинского режима, путинский режим – заложник Путина, а сам Путин – заложник своих рейтингов, и все это представляет собой серьезную проблему;
• Переход власти, когда он наконец случится, будет весьма хаотичным, поскольку изнутри режим Путина нестабилен;
• Среди российской элиты очень мало людей, по-настоящему независимых от Путина, поскольку основной валютой в его системе является лояльность.
• К концу этого года перед Путиным встанет дилемма: полный авторитаризм с открытым насилием и подавлением либо авторитарная модернизация.
• Оба этих выбора сами по себе нестабильны.
• Будущее после Путина есть, но, к сожалению, Россия не сможет добиться этого будущего, не преодолев широкомасштабный политический кризис.

 

3. В каком состоянии находится социальная модернизация в России?

Липман:

• Основная часть российской социальной модернизации произошла в ходе протестов 2011-12 гг. (речь идет о том, как люди коммуницируют друг с другом, объединяются вне зависимости от государства);
• Примером такой социальной модернизации могут служить независимые организации, созданные для помощи тех, кто пострадал от пожаров в центральной части России;
• Многие из таких групп «социальной модернити» – это россияне, которые извлекли пользу из постиндустриального развития российской экономики.
• Сегодня Россия демонстрирует так называемое «остановившееся» (arrested) социальное развитие из-за того, что государство препятствовало независимой работе групп «социальной модернити».
• Однако пока Россия остается «умеренным» авторитарным государством, люди в ней всегда будут стремиться создавать автономные социальные повестки дни.

 

     4. Какова роль Русской православной церкви в России Путина?

Липман:

• Отношения между РПЦ и государством – это симбиоз:
• Церковь использует законодательные инструменты государства, чтобы продвигать собственную повестку дня;
• Государство, в свою очередь, использует церковь для продвижения национализма и традиционных ценностей.
• В то же время государство пытается не конкурировать с церковью за власть и влияние.

 

Полную видеозапась дискуссии (на английском языке) можно посмотреть ниже.

 

* Дэниел Фрей – независимый автор и аналитик по России.