Я давно подозревал, что антиамериканизм путинской эпохи — аномалия. В отличие от всех других европейских стран, где отношение общества к Америке напрямую зависит от внешней политики США, в России такой привязки нет: если в 2006 году (во время президентства Буша-младшего) в нашей стране к Соединенным Штатам позитивно относилось примерно такое же количество опрошенных, как во Франции или в Германии, то в 2011-м вектор одобрения Штатов в России пополз вниз, в то время как в европейских странах он, наоборот, пошел круто вверх. В конце марта посол США в России Майкл Макфол даже отметил (в интервью радиостанции «Голос Америки»), что уровень антиамериканизма в России «стал для всех в Вашингтоне настоящим сюрпризом». Откуда эта аномалия?

Говорят, что как бывшая сверхдержава («нас боялись!») Россия не может смириться с внезапным разжалованием в рядовые. Но возьмем для сравнения Францию и Германию. Обе, как и Россия, дважды побывали на сверхдержавном Олимпе: Франция в 1800-1815 и 1853-1871, Германия в 1870-1914 и 1939-1945. Их тоже боялись, но обе были беспощадно с Олимпа сброшены. Причем, они не только были внезапно разжалованы в рядовые, но, в отличие от России, оккупированы. И ничего, смирились. Выходит, казус «бывшей сверхдержавы» мало что объясняет.

Есть и другие объяснения. Недавно на сайте проекта «Сноб» была опубликована заметка Славы Цукермана («Аномалия бывшего врага»), вызвавшая бурю откликов. В статье достаточно четко обозначен ряд опасностей, которыми чреват путинский антиамериканизм. Вот они:

•    Поиски причин своих несчастий не дома, а вовне, что приводит к тому, что действительные проблемы не решаются.

•    Бессмысленное выбрасывание денег на военные расходы вместо реальных нужд.

•    Поддержка собственных врагов, вроде Ирана, лишь потому, что они враги Америки.

•    Культивирование архаического мышления, игнорирующего истинное устройство современного мира, а следовательно, и реальные инновации, что ведет страну к гибели.

Но эти аргументы не работают не столько в дискуссии, сколько в стране: в России Америку не просто не любят — ее ненавидят. «Я в своем кругу (техническая и естественно-научная интеллигенция) — единственный американофил, и когда меня начинают за это "мочить в сортире," такое несут, что впору за голову хвататься <…>, — пишет петербургский психолог Катерина Мурашева. — Удобно им иметь такой диполь мировоззренческий: мы — США».

 

 

Чем же России удобен «диполь»? Может быть, тем, что «как потенциальный враг Америка наиболее опасна?», — задается вопросом один читатель. «США не являются вегетерианцем, — подхватывает тему другой. — Очевидные примеры говорят нам, что это, скорее, агрессивный хищник, который не очень-то церемонится со слабыми... Россия сейчас слаба... Страх и зависть — где вы найдете коктейль крепче?»

По мнению еще одного участника дискуссии, поменяйся США и Россия ролями, руссофобия расцвела бы в мире таким пышным цветом, какой и не снился антиамериканистам. Ибо «сильная и богатая Россия несла бы в мир "суверенную демократию" по полной программе, и мало никому бы не показалось».

Жаль, однако, что никто из участников этой дискуссии не вспомнил, что Россия уже дважды побывала в этой роли. И оба раза в мире ненавидели ее люто. До такой степени, что в первый раз, в эпоху «православия, самодержавия и народности» (1833-1853), русские студенты за границей вынуждены были скрывать, что они русские, ибо европейцы воспринимали тогда Россию, по словам Федора Ивановича Тютчева, как «людоеда XIX века». Во второй раз (1945-1991 гг.), особенно после жестокого подавления Венгерского восстания и «Пражской весны», Россия стала ненавистна всем мыслящим людям планеты.

То же самое было и со всеми другими сверхдержавами, начиная от наполеоновской Франции и заканчивая гитлеровской Германией. На протяжении всего короткого (в исторических масштабах) «века сверхдержавности» не любили люди, когда кто-то «указывал им, как им жить».

Корень аномалии

Тут самое время задать мне два важных вопроса. Что происходило в Европе в промежутке между падением Римской империи и созданием первой сверхдержавы Нового времени — наполеоновской Франции, господствовавшей на континенте в силу абсолютного военного превосходства? И, во-вторых, зачем понадобилось истории воссоздавать эту почти забытую со времен древнего Рима форму международного общежития?

Короткий ответ на первый вопрос: в промежутке между Римской и наполеоновской империями был хаос «многополярного мира». В этом, как мне представляется, корень аномалии. Именно на возвращение хаоса настроена вся путинская дипломатия и пропагандистская машина. Это идеология реванша: да, Россия больше не сверхдержава, но и США, нашему бывшему конкуренту по «диполю», на сверхдержавном Олимпе не быть! Эта путинская мечта денно и нощно пропагандируется по госканалам и не дает нашей «технической и естественно-научной интеллигенции» задать самой себе главный вопрос: как выглядел бы сегодня мир без Америки как сверхдержавы?

История между тем отвечает нам на него исчерывающе.

Хаос «многополярного мира»

Термин «многополярный мир» как раз и предполагает отсутствие сверхдержавы. Главное, что обозначает такой мир, — это война всех против всех, бесконечная, почти безостановочная. Приведу пример из эпохи Просвещения:

1733 год — война за польский престол между Францией, Австрией и Россией;

1733-1735 — война Испании и Франции против Австрии;

1735-1739 — война России и Австрии против Турции;

1740-1748 — война за Австрийское наследство между Пруссией и Австрией;

1756-1763 — Семилетняя война между Россией и Пруссией;

1768-1774 — русско-турецкая война.

Из сорока лет — тридцать прошли в затяжных кровопролитных войнах. Если в таком «многополярье» заключается торжество путинской мечты, то иным словом, как «джунгли», его сложно назвать. Вот и доказательство того, зачем сверхдержава понадобилась истории: чтобы положить конец европейским «джунглям» и, говоря высокопарно, сохранить цивилизацию.

Новая эра сверхдержавности

С приходом к власти Наполеона в Европе появился хозяин (которого, как водится, ненавидели) и бесконечным войнам из-за наследства и престолов между ставленниками Габсбургов, Бурбонов, Романовых или Гогенцоллернов был положен конец. Но два обстоятельства мешали этому радоваться. Во-первых, Великая французская революция, породившая Наполеона, вывела на авансцену истории нации с их патриотизмом, который сам по себе замечателен, но чреват вырождением в свою противоположность — национальный эгоизм.

Во-вторых, новый хозяин оказался хищником. Он произвольно перекраивал границы княжеств и королевств, уничтожал старые и создавал новые, раздавая их своим братьям и маршалам. И это снова напомнило эпоху «джунглей». Сместить хищника со сверхдержавного Олимпа смогла лишь коалиция всех европейских государств. Понадобилось 15 лет, чтобы ее создать, и английские деньги, чтобы ее оплатить.

Увы, дальше дело пошло по заколдованному кругу. Приходили новые хищники — Николай I, Наполеон III, Вильгельм II, и их снова свергали, покуда национальный эгоизм европейских держав в сочетании с агрессивностью Германии не довели дело до мировой войны, похоронившей целое поколение европейской молодежи.

В этот момент «многополярный мир», о котором Европа, казалось, уже забыла, неожиданно вернулся. Сверхдержавы больше не было, и на горизонте замаячил призрак новой затяжной войны. Тогда Николай Бердяев написал знаменитую книгу «Новое средневековье». Место религии, из-за которой убивали друг друга в XVII веке, заняли идеологии: в России победил большевизм, в Италии — фашизм. Америка ушла в глухую изоляцию. Как жить дальше, никто не знал. Ожидали Апокалипсиса. И прогноз, казалось, сбылся.

Вторая эра сверхдержавности

Победивший в Берлине нацизм быстро превратил Германию в новую хищническую сверхдержаву. И не соверши тогда Гитлер судьбоносную ошибку, его союз со сталинским СССР грозил навсегда похоронить гегелевскую интуицию, что история человечества есть история свободы. Но Гитлер вторгся в СССР. Его союзница Япония напала на США — и Америка, наконец, ввязалась в драку. СССР решающим образом ослабил нацистскую военную машину, Америка ее добила.

Казалось, великая победа достигнута и будущее отныне безоблачно. Но человечество осталось в заколдованном кругу: хищническая сверхдержавность порождала «многополярный мир», а тот, в свою очередь, порождал очередную хищническую сверхдержаву.

Сталинский монстр по праву победителя проглотил, не поперхнувшись, всю Центральную Европу, поработив, помимо собственных 180 миллионов, еще 111 миллионов европейцев. Учитывая, что Западная Европа лежала в руинах, сопротивляться новой сверхдержаве, вздумайся ей повторить опыт Гитлера и дойти до Ламанша, было некому.

Требовалась чудо: сверхдержава принципиально нового типа, которая не только противостояла бы монстру, но и не присвоила бы в качестве платы за освобождение Западную Европу (как поступил СССР с Центральной Европой). Сверхдержава, которая выложила бы собственные деньги, чтобы поднять Европу из руин и затем предоставить ее самой себе. Без Америки такого прецедента в истории международных отношений не появилось бы.

Хранитель мирового порядка

Это правда: у США немало недостатков. Главный из них — абсолютная уверенность в своей исключительности, унаследованная от пуританских предков. Уверенность, чреватая порою утратой чувства меры и необъяснимыми срывами (уход в изоляцию после Первой мировой, вмешательство в гражданскую войну во Вьетнаме, президентство Буша). Но в отличие от всех своих предшественников, Америка, на удивление, никогда не была хищником. Она не присвоила ни Западную Европу, ни оккупированную Японию, ни военную базу на Филиппинах, ни нефтяные поля Ирака, ни, если уж на то пошло, опиумные плантации Афганистана. Она честно несла свою службу по предотвращению нового хаоса «многополярного мира». И свободе она предана фанатически.

А уж в том, что касается России, заслуга Америки неоценима. При всех срывах за полвека она ни разу не уклонилась от своего долга противостоять коммунистическому монстру, навязывавшего миру и, в первую очередь, самой России лютую несвободу.

Удивительно, право, наблюдать скептиков, каждый год вопрошающих, назависимость от чего Россия празднует 12 июня. Ответ, между тем, очевиден. Независимость от империи — раз. Независимость от коммунизма — два. Так ли уж этого мало? Разве не равносильно это освобождению от иноземного  ига? Кто знает, что было бы сейчас с Россией, не загони США в тупик коммунистическую империю? Хорошо же мы им за это отплачиваем!

Нет, я имею в виду не сознательный антимериканизм Путина и его дипломатов и вообще не идеологов реванша, настойчиво толкающих мир назад, к хаосу. Я говорю о «технической и естестественно-научной интеллигенции», не понимающей, как выглядел бы мир без Америки как сверхдержавы, оберегающей мир, и Россию в том числе, от войны и хаоса. Может ли быть, что ей просто никто ничего не объяснил?